СТИХИ |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » СТИХИ » Тестовый форум » Я ХОЧУ ОБНИМАТЬСЯ С ВЕТРОМ
Я хочу обниматься с ветром,
целоваться с дождём хочу,
Улыбаться южному небу,
вместо сала жевать мацу.
Я хочу протягивать руки,
как друзьям, цветущим кустам.
Все другие в жизни науки
за одну сегодня отдам.
За науку, как в счастье верить,
как святую землю любить,
Как судьбу мне, данную Богом,
со своим народом делить.
Отпустите меня без слёз,
Без упрёков и причитаний
В мир моих несбывшихся грёз,
В мир моих заветных мечтаний.
Ведь, вконец уставшей душой,
Я туда устремляю взоры,
Где судьба мне машет рукой,
Где надежда плетёт узоры.
Я не жду золотого дождя,
Мне небесной манны не надо.
Сына, Боже, спаси, любя −
В мире нет дороже награды.
Это всё богатство моё,
В этом смысл и высшая мера
Тех сокровищ, что мне дано
Получить в награду за веру.
Март 1995
***
Эмиграция! Эмиграция!
Ну, какая же это сенсация?
В шоке чувства: привязанность, нежность.
Правит нами теперь неизбежность.
Расстаёмся мы с прошлым, рыдая.
Сердце ж гложет забота иная –
Что готовит нам завтра туманное?
Состоится ль житьё иностранное?
Что лукавить!? В родной стороне
Ко всему мы привыкли вполне.
А, за дальней границею той,
Обретём ли душевный покой?
В глаз упала и режет ресница.
А покой? Нам покой только снится.
2006
***
Прости меня, папа, прости меня, папочка,
За то, что халат и домашние тапочки
Я с визой израильской в сумку вложила,
А о тебе в ту минуту забыла.
Уже за чертой ордена и медали,
И всё, что друг другу мы не досказали,
И памятник скромный, из многих один,
С пометкой вверху «Подполковник Журбин».
Ушла от порога, где мама с сестрой,
Муж, дочка и внук − лишь сыночек со мной.
И мёртвые губы, надежду тая,
Шептали: − На всё будет воля Твоя.
Ушла, не прощаясь, без жестов и слов.
Знать так мне судилось. Как муж был суров!
Как ёжилась зябко, притихшая дочка,
А маленький внук! Здесь так просится точка.
Сын, трудно ступая, «ПРОЩАЙТЕ», сказал
И мы, как с обрыва, вдвоём − на вокзал.
Ступенька вагонная так высока.
Безжизненно к телу прижата рука.
Нет сил расставаться! Нет сил уезжать!
И как разобраться, где сеять, где жать?
Но, словно безумный, взорвался гудок:
−Довольно! Вперёд! На восток! На восток!
Не помню, как я на ступеньку взошла,
Как камешек в руку на память взяла.
Быть может, запомнил всё камешек тот:
Вокзал и Бориспольский аэропорт.
Прости меня, папа, прости меня, папочка,
За то, что халат и домашние тапочки
Я с визой израильской в сумку вложила,
А о тебе в ту минуту забыла.
Уже за чертой ордена и медали,
И всё, что друг другу мы не досказали.
А сердце кричит: − Мой любимый, прости!
Пусть память хранит дорогие мосты.
От сердца до сердца они навсегда.
Над ними не властны ошибки, года,
Границы, гранитные плиты и тлен.
О, память! Мне дорог твой сладостный плен.
Я в этом плену рядом с папой. Весна!
Он молод, красив, на груди ордена…
Я их не смогла сохранить, увезти.
Прости меня, папочка, папа, прости.
2005.
***
Память хранит упрямо
Тот последний звонок.
Учила меня не мама -
Подруга вещала впрок:
−Чему ты рада, дурёха?
Бросаешь друзей, семью.
Чем здесь тебе, дома, плохо?
Скажи мне, может пойму.
Не ждёт тебя на чужбине,
Раскрыв объятья, никто.
И будешь ты там отныне...
Повесив трубку, в окно,
Сквозь слёз пелену, смотрела −
Подружка добавила лет.
На улице уж серело.
Зажат в кулаке билет.
И, вдруг, телефонная будка,
Как гроб, мне стала мала.
А рядом звучали шутки,
Надеждой жила весна.
На прошлом поставив точку,
В обнимку с весной я шла.
И были глаза сыночка
Мне в помощь, как два крыла.
2005
***
Была сокровищем,
Была и рыбкою,
Была смешливою,
Была и гибкою.
Лозинкой гнулась,
Да не ломалась,
С бедою − горем
Жила, не зналась.
Счастливым берегом
Была, надеждою,
Лицом доверенным,
Подружкой нежною.
Была любимою
Навек, неистово,
Была сокровищем,
Была единственной.
Но жизнь − изменница
Всё перепутала.
Непониманием
Тебя опутала.
Бедой незрячею,
Неодолимою
В даль увела меня
Необозримую.
В края неблизкие,
В сторонку дальнюю
Из дома милого
В толпу вокзальную.
Аэропортами
Дорога стелется.
Лечу бездомная,
А мне не верится.
Уже ничейная,
Уже не милая,
Но для чего живу
Не позабыла я.
Тогда и стала я
Волною зыбкою,
Прощальной песнею,
Твоей ошибкою.
Судьба, как варево,
Кипит и пенится.
Пытаюсь выжить я,
Как в поле деревце.
Из трав и цветиков
Венок сплетается,
И всё, что прожито,
Не забывается.
2005
***
Израиль близкий и далёкий!
Я выбор сделала − и вот
Аэропорт Бен-Гуриона
Наш принимает самолёт.
От прошлой жизни отделяет
Меня всего лишь три часа.
Там − снег, а здесь − весна играет
И восхищает небеса.
Земля в цвету. И воздух пряный
Надежду дарит и пьянит,
И даль, знакомая до боли,
О чём-то сердцу говорит.
О чём? Пока не разобраться.
Да и к чему? Душе светло,
И гладит ласковое солнце
Сапожки, шапку и пальто.
Апрель, год девяносто пятый!
Со мной останься навсегда,
Аэропорт Бен-Гуриона!
Я выбор сделала тогда.
2006
Миндаль цветет, земля, как под хупой,*
Прекрасна и задумчиво-стыдлива.
Как жаль, что не успели мы с тобой
Вложить свой труд в то свадебное диво.
Как жаль, что на израильской земле
Без нас растили саженцы когда-то,
Как жаль, что так непросто было мне
Придти к необходимости возврата.
Возврата к той единственной, святой
Земле, что ныне плоть мою питает
И первозданной, чудной красотой
В избытке щедро душу наполняет.
Миндаль цветет, земля как под хупой.
Печаль, мой друг, сегодня не уместна,
Ведь наша жизнь слагается, как песня,
Веселая и грустная порой.
2004
*хупа − специальное место на брачной
церемонии, навес, под которым жених и
невеста получают благословение.
***
Белокура красавица,
и глазок с огоньком.
Я любуюсь магнолией −
нежным южным цветком.
И в листве незатейливой
так прекрасен букет,
Что невольно рождается
посвященья куплет.
Чаровница магнолия,
как тебя не любить?
Простотою изысканной
можешь ты удивить,
Чистотою нетронутой
можешь сердце пленять.
Мне б подружку похожую
на тебя отыскать.
2005
Свидание в парке Ришон-ле-Циона*.
Мой эвкалипт! На том же месте,
Как рыцарь, вот уж десять лет,
Ты даришь верности обет
Своей подруге и невесте.
К тебе прильнув, дух затаив,
Я чувству одному подвластна −
Жизнь так заманчиво-прекрасна
Пока ты есть, пока ты жив.
Ты так красив, кудряв, могуч,
Высок − почти достал до туч.
А ствол, как стол, так чист и гладок,
Без наростов и прочих складок,
Что так и просится щека
Прижаться к другу на века
Или хотя бы на мгновенье,
Чтоб снизошло благословенье.
И сила, что идёт от корня,
В меня вошла легко, покорно.
И, получив заряд могучий,
Я, улыбнувшись грозной туче,
Сказать без робости смогу:
− О нашей связи ни гу-гу.
Пусть будет вечен наш роман,
Как утро, море и туман.
2005
*Ришо-ле-Цион − один из первых
городов Израиля. И городу и
городскому парку более 120 лет.
***
Солнце светит, как в июле,
Гладит ласковым лучом.
А вчера лишь ветры дули,
Ливни загоняли в дом.
Может, мне приснилось это?
Было ль, не было, пойми,
Что июль с дождём и ветром
Скачет наперегонки.
С декабрём играет в прятки.
Как же игры эти сладки!
Средь зимы тепло колдует,
Солнце греет нас лучом.
Если ветер вновь задует,
Мы светилу подмигнём:
− Не растаем под дождём,
И недельку подождём.
Верим, будешь ты опять
Из-за тучек колдовать.
2005
***
Не сравнить запах лучших французских духов
С ароматом январской израильской розы.
Он так тонок, изыскан, как будто готов
Нас навечно пленить. Здесь, на юге, угрозы
Зимних месяцев, дикостью кажутся ей.
Только ливни продлят дивный сон этих дней,
Землю жалуя щедро живою водой,
А душе завещая восторг и покой.
2005
***
Лес ноябрьский скучает,
И мангал отдыхает.
Тучка с солнцем играет
И пугает слезой.
Дремлют в банках салаты,
Но семейные даты,
Как лихие солдаты,
Так и просятся в бой.
Выручай же, машина!
Мчится резвая шина.
И асфальт, как рейшина,
Выпрямляет пути.
Если ты не пугливый,
Если ты не ленивый,
Даже если строптивый,
Знай, баранку крути!
Ветер рвётся навстречу
И хватает за плечи.
Он так рад этой встрече!
Ты не бойся его.
Он, как друг, всё наладит,
По головке погладит,
За столы нас усадит,
Пожелает: − Всего…
Словно резвая белка
Скачет он по тарелкам.
Обижаться так мелко −
На еду налегай.
И семья понимает,
Не ворчит, не стенает.
Ветер жадно вдыхает,
Комментирует: − Рай!
А, когда подустанет
На столах хулиганить,
Ветер всех нас обманет −
Затаиться, как тать,
И опять, словно белка,
Не стаканы − тарелки,
Не чубы, не горелки −
Станет шишки считать.
И, когда подкрепившись
И водою умывшись,
Словно снова родившись,
Возвратимся домой −
Мы возьмём в воскресенье
Не бисквиты, печенье,
Только лишь настроенье
На работу с собой.
2005
***
Хамсин* по прогнозу. Хоть осень уже −
Девчонки по-летнему все в неглиже.
И плавятся серьги в ушах и пупках,
И капельки пота блестят на висках.
К хамсину привык и цабар*, и ватик*.
Олим хадашим* прикусили язык.
Им тяжко, но некому жалобы слать −
Хотели в Израиль, так что же стенать.
Скрипит на зубах подгулявший песок.
Он в воздухе пляшет без рук и без ног.
А солнце грозит ему слабым лучом,
Накрывшись колючим с желтинкой платком.
Ах, что за погода! Ах, что за прогноз!
На улицу даже не высунешь нос.
Уж лучше бы лондонский грянул туман!
Но мы на востоке – нам выбор не дан.
Зато есть на выбор бассейн или море,
Душ, ванна. Хамсин! Ну, подумаешь, горе!
Знай только, с бутылкой заветной дружи −
Водицею чистой себя поддержи.
В хамсин хорошо о мазгане* мечтать.
Подарит покой он, как нежная мать.
Он силы удвоит, как щедрый отец,
Жаре и удушью положит конец.
Коль нету мазгана, не станет никто
Садиться в автобус, монит* и авто,
Никто не зайдёт в супермаркет, каньон*.
Мазган – наяву удивительный сон.
Да, кстати, о сне. Чтоб, не мучаясь, спать
Мазган обязательно нужно включать.
И будет шептать он всю ночь напролёт
Какой замечательный в Арктике лёд,
Как северный ветер бывает упрям,
Позёмкой несясь по глубоким снегам.
Хамсин по прогнозу!
Эх, быть бы морозу!
2005
*хамсин − жаркий воздух пустыни, осенью
и весной приносящий с собой песок;
*цабар − уроженец Израиля;
*ватик – старожил;
*олим хадашим − новые репатрианты;
*мазган – кондиционер;
*монит – микроавтобус;
*каньон − торговый центр.
***
С чем сравнить тебя, город Эйлат?
С малахитовой сказкою детства,
Где на каменный чудо-парад
Не могла я никак наглядеться.
Как коснуться, не вызвав испуг,
Нестареющей тайны заката,
Когда море из тёмного вдруг
Вспыхнет, пламенем жарким объято,
Озарит перламутр берегов,
И кораллов живое цветенье?
И душа очарована вновь
Дивных красок искусным плетеньем.
Назову тебя, город Эйлат,
Я жемчужиной Красного моря,
Где немеет восторженный взгляд,
Где не помнишь ни счастья, ни горя.
И, в чудесной жемчужине той,
Переливы и красок и света,
И покой, бирюзовой волной,
Увлекающий в вечное лето.
С чем сравнить тебя, город Эйлат?
2006
Не люблю, когда окна зашторены.
Не люблю, когда двери закрыты,
Когда стены, как белые вороны,
Потолки, как могильные плиты.
Мне бы выпорхнуть вольною птицею,
Синь бездонную взглядом измерить,
И светилу, дружку круглолицему,
Обещать: − Будем жить! Будем верить!
Бой дадим потолкам мы и стенам!
Все хорошее в жизни бывает
Лишь у тех, кто готов к переменам,
Чья душа рвётся к свету, летает.
2006
Суббота. Утро. На душе покой.
Вот только плачет за окном ребёнок.
Да кошки, только вышли из пелёнок,
И вот уже ведут любовный бой.
Но это не нарушит тишины.
Ребёнка мать угомонила соской,
Кот − победитель насладился кошкой,
А я дремлю, досматриваю сны.
Но птичий голос, словно зов фанфар.
Хоть солнца луч ещё не загорелся,
Душе моей трубит: − Пожар! Пожар!
Пора вставать, уже восток зарделся.
И я спешу в субботний ранний час
Всем этим до отказа насладиться,
Хвалебной песней новый день встречать,
От сердца благодарного молиться.
2006
***
Я на заре прислушаюсь к себе,
По ноте «си» души настрою нервы
Не для того, чтоб перепеть Любэ.
Мне всё равно, кто будет лучший, первый.
Мне б только ноту «си» не исказить
И с высоты в полёте не сорваться.
Мне б научится слышать, видеть, жить,
Свет излучать и светом наполняться.
Мне б так хотелось встретить новый день,
Чтоб самое большое откровенье
Не посчитало «тенью на плетень»
Души и ноты дивное сближенье.
Мне б научиться слышать, видеть, жить.
Мне б только ноту «си» не исказить.
5 сентября 2005
***
Стишок сочиню, и легко станет так,
Как будто в жилетку поплакалась другу.
Подспорье в беде он и лекарь недугу.
Когда перетопчут мне душу, как мак,
Скорей я к заветной тетрадке бегу,
Поверьте, я жить без неё не могу.
Мой стих! Ты − мой посох, моя ты стезя,
И мне без тебя, как без вдоха, нельзя.
Меня наполняешь ты светом, теплом
И, право, не важно, что будет потом.
Потом (не считайте мой труд за возню) −
Поутру я новый стишок сочиню.
2005
Ах, как рифма хороша −
Не натешится душа!
Ну, а к рифме-то опять
Мысли нужно прилагать!
Только где их добывать?
2006
***
Капелька по капельке вытащу со дна
Чувства и желания. А душа одна!
Как в колодце, шарю я по душе пером,
Что кому достанется, выясню потом.
Только не иссяк бы тот чистый родничок,
Что к другим быть щедрою много раз помог.
Капелька по капельке точится душа.
Жизнь не предсказуема − тем и хороша!
2007
***
Послушай-ка, умерь свой пыл!
Писать стихи уже не модно.
И даже, если знать угодно,
Неумно. Для того чтоб слыл
Ты человеком современным,
Пройдись-ка лучше по пельменным,
Кафе, закусочным. Потом,
Под вечерок − в игорный дом,
Бар со стриптизом, дискотеку.
Ещё что нужно человеку?
Вот это жизнь! В стихах что толку!
Забрось-ка лучше их на полку,
Да и бумагу экономь.
«Спасибо» скажешь мне потом.
Ведь я всегда практичным был.
Стихи писать! Умерь свой пыл!
2005
Каналу «Израиль плюс».
Душа откликнулась на звуки скрипки
Не потому, что пятая графа
Вменялась ей (бывало, что в убытки) −
Из этих звуков соткана она.
Голубкой белой в прошлое летела,
Чтоб в доме детства побывать опять.
Гордилась, а, быть может, сожалела,
Да только нотой всё не досказать.
Так нежно и тревожно пела скрипка,
Как, может быть, не петь ей никогда,
Прощая все грехи и все ошибки,
Как это мама делала всегда.
2005
Памяти Анны Герман.
Голос с переливом перламутра,
Стан высокий, золото волос.
Каждый вечер, превращая в утро,
Ты была царицей наших грёз.
И своей неспешною повадкой,
И негромким словом нараспев,
Шлифовала души верной хваткой,
Никого, при этом не задев.
Никого, не пачкая злословьем,
Никого, не повергая ниц.
И светились нежным предисловьем,
Чистотой и лаской сотни лиц.
Голос с переливом перламутра,
Стан высокий, золото волос,
Тьму ночную превращая в утро,
И сегодня ты − царица грёз.
2006
Пастернаку.
Ты стал чужим и русским, и евреям
За то, что истину посмел извлечь,
Пред властью и народом не робея,
Не опуская головы и плеч.
Ты силой слова побеждал забвенье.
И, даже сквозь чердачное окно,
Любой мог видеть истины цветенье
И правды неподкупной торжество.
И, как Иисус, за грех чужой распятый,
Ты умер, но, о счастье, и воскрес!
В сердцах потомков, с пьедестала снятый,
Вновь водворён − и вырос до небес!
Причудлива истории волна,
Но правда на земле всегда одна.
2006
***
Ахмадулина Белла читала стихи.
Не читала, а пела, паря над землёю.
Мне казалась то солнцем она, то луною.
Но, о Боже, за что, за какие грехи
Ощущенье вины мною вдруг овладело,
Обесцветились мысли, и съёжилось тело.
Словно тяжкий недуг захватил меня в плен.
А душа цепенеет под тяжестью стен,
Окружающих чувства стальною бронёй,
И слова рикошетом летят надо мной.
Не всегда и не всё мы порой понимаем,
Но всегда в том других, не себя обвиняем.
А не проще бы было признаться себе:
− Под конём я, а кто-то уже на коне.
2005
***
Эх, отыскать бы заветное слово,
Чтобы в любую минуту готово
Было оно мне на помощь придти,
Верным помощником стало в пути.
Где ты, словечко моё, отзовись!
Ты унеси меня в синюю высь,
Вырви из цепких объятий земли,
Чтобы ни страх, ни болезнь не смогли
Душу мою одурманить тоской,
Тихий мотив незнакомый напой.
Слово, бальзамом коснись моих ран.
Мне в утешенье мотив этот дан.
Нежной мелодии чистый поток
Сделает то, что никто бы не смог.
Милое слово! Могучим крылом
Ты помоги мне вернуться потом
В дом на земле, где под грузом забот,
Сердце любимого бьётся и ждёт.
2007
Кто я, скажите, иудейка*,
Я «русия»* или еврейка*?
Здесь, на израильской земле,
Немало лиц подобных мне.
Кому-то и родство не впрок,
И вера ставится в упрёк.
Нас Галаха* рассудит всех,
Хоть ждёт не каждого успех
В коммунистическом «раю»
Я, не таясь сказать могу,
Еврейкою всегда была.
И, как и вся страна моя,
Равнялась на звезду Кремля.
Быть может, в подсознанье где-то
Была нужда принять обеты,
Молиться, верить, сомневаться.
Но не пристало выделяться.
И жили мы, как песни пели,
Концовку зная наперёд.
И в ритмах марша матерели.
Как партию любил народ!
Как верил в счастье безоглядно!
Как было всё светло, нарядно −
И лозунги, и мысли наши…
На всех хватило этой «каши».
Ведь каждый лучшим быть старался,
В соревнованьях состязался,
Себя для дела не жалел.
Да! Каждый лучшим быть хотел!
Но и тогда, сказать должна,
Мы свято верили, друзья,
Всё то, что любим, чем живём −
И есть наш настоящий дом.
И в доме этом жил Квитко,
Светлов и Агния Барто,
И Бабель, и ещё Маршак.
Всех перечесть нельзя никак.
Лишь слово, чистоту храня,
Нам освещало путь тогда.
Да! В жизни той еврейкой я,
К несчастью, к счастью ли, была.
И кареглазая девчушка,
С толстенной чёрною косой,
Росла не глупой побрякушкой,
Сладкоголосой и пустой.
Меня всегда манило слово.
И было так тревожно, ново,
Власть слова над моей душой,
Как дождь желанный в летний зной.
И только в смысл Священных Книг
Мой ум в те годы не проник.
Но, день сегодняшний встречая,
Я прошлого не растопчу.
Служить не патокой словесной,
Прозревшим сердцем я хочу.
Любить народ многострадальный,
Сама его частицей быть
И сына в армию, однажды,
Без причитаний проводить.
Хочу традиции народа хранить.
Поныне для меня,
Как память о родных и близких,
Звучат на идише слова.
Бывало в детстве, как артист,
Пел дядя: − Об их ни гивист*
А имена! Рувим и Белла,
Так звали маму и отца.
Два дедушки: Исаак и Лёва.
Их жёны: Хана и Броха.
Да тёти: Сарра, Беба, Рива.
Мне всё в них дорого и мило.
Я так любила и люблю
Мою еврейскую семью!
Мы не скрывали никогда
Свою графу и имена.
Так кто же здесь сегодня я?
2005
*иудейка - женщина, исповедующая
иудаизм
*еврейка - женщина, рождённая
еврейкой
*«Русия» − так называют коренные
израильтяне всех выходцев из
бывшего СССР;
*Галаха − еврейское религиозное
законодательство;
*Об их ни гивист − я не знала –
строка из песни на языке идиш.
1
Письма, письма, телеграммы…
Им конца и края нет.
Адрес простенький − для Тани,
А на тумбочке − букет.
Каждый день другой. А Таня,
Профиль милый и простой,
Говорит чуть слышно маме:
−Нужно сделать выходной.
Телекамеры, конечно,
Я не скрою − это лестно.
Целый месяц уж подряд
Обо мне лишь говорят.
Никакой я не герой,
Человек совсем простой.
Но Израиль весь бурлит,
Лишь о Тане говорит.
И врачи стараются −
Зренье возвращается.
2
На обочине дороги
(Эх, Россия велика,
И неважно, где то было),
Щит стоял «Убей жида!»
Иномарки мчались мимо,
ВАЗы, КРАЗы чередой,
А в невзрачном Запорожце
Таня ехала домой.
Торопилась, как обычно,
Но, как вкопанная, вдруг
Тормознула, щит увидев.
На лице вопрос, испуг…
Не раздумывая долго −
Щит рванула на себя.
Взрыв − и боль, и темень сразу.
Таня поняла − глаза!
Взглядом в темноте блуждала.
Но душа, её душа
К миру целому взывала,
Милосердия полна.
Таня, Танечка, Танюша,
Дочь России, как же ты
Совершила эту глупость,
Кто тебе они, жиды?
Ты зачем себе сломала
Молодую жизнь свою?
Кровь невинная стекала
По прекрасному лицу.
И неважно, где то было
(Эх, Россия велика!)
Щит «Убей жида!» рванула
На себя её рука.
2006
***
На площади Рабина пусто и тихо,
Лишь парочки мирно снуют,
И в логове дремлет уставшее лихо,
Недавно гулявшее тут.
Был праздничный день, многолюдный и шумный,
И песни пленяли сердца.
Но выстрел тупой, неразумный, безумный
Был сделан рукой подлеца.
И тот, чьи седины заслуги венчали
С солдатской суровой судьбой,
Был пулей сражён, и деревья молчали,
Кудрявой склоняясь головой.
На площади Рабина пусто и тихо,
Лишь парочки мирно снуют,
И в логове дремлет уставшее лихо,
Недавно гулявшее тут.
2006
Вы здесь » СТИХИ » Тестовый форум » Я ХОЧУ ОБНИМАТЬСЯ С ВЕТРОМ